В сентябре 2010 года в России развернулась бурная дискуссия о том, какими должны быть учебные пособия по истории России, что в них можно писать, а что нельзя, и может ли учебник по истории разжигать национальную рознь. Вызвало такую дискуссию учебное пособие А. С. Барсенкова и А.И. Вдовина «История России. 1917–2009».
Профессора МГУ А. И. Вдовин и А. С. Барсенков — известные русские историки. Учебное пособие, которое является предметом дискуссии, — это обширный труд объемом почти 850 страниц.
Предметом обсуждения и осуждения стали лишь несколько абзацев, в которых речь шла, например, о доле евреев во власти, среди деятелей науки и культуры, а также их пропорциональное соотношение с общей численностью населения России; о том, что численность дезертиров-чеченцев в годы Великой Отечественной войны составляла 63% от числа призванных в ряды Красной армии и т.д.
Противники того, чтобы в учебном пособии приводились такие факты считают, что каждая из таких цитат должна быть изучена с точки зрения уголовной ответственности авторов, поскольку они, возможно, подпадают под статью 282 УК РФ («Возбуждение ненависти, либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»). Появились обвинения в их адрес в приведении «непроверенных» данных, в «фальсификации».
Это, конечно, большое преувеличение. Такие известные и добросовестные ученые опирались только на документы, а за точность цифр в исторических сочинениях может быть подвергнута и сомнению, и уточнению. Каково число казненных Иваном Грозным? Сколько русских крестьян подверглось «раскулачиванию» и погибло в лагерях? Сколько советских людей погибло в годы Великой отечественной войны? Появляются новые источники, новые документы — уточняются эти цифры.
Борьбу против книги возглавил известный журналист, член Общественной палаты и член Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России Николай Сванидзе. Ему принадлежит фраза о том, что «вспоминать сейчас о татаро-монгольском иге в нашей многонациональной стране не совсем корректно».
Некорректно говорить о проценте евреев в правительстве, о проценте дезертиров-чеченцев. А как же тогда говорить об истории? Не было татаро-монгольского ига, сами собой разрушились русские города, сами собой русские люди увелись в полон. Давайте не будем обижать современных татар (которые, кстати, никакого отношения не имеют к татарам тем). Но говоря о тех далеких событиях правдиво, мы разжигаем национальную рознь.
Так ведь вся история — это, прежде всего, история войн. А в войнах какой-то народ выигрывает, какой-то проигрывает. Говоря о войне, мы обязательно обижаем проигравший народ. Так давайте исключим из истории все события, связанные с войнами. Чтобы не разжигать национальную рознь.
А обижаем ли мы представителей какой-то национальности, когда говорим правду о ее истории? Помню эпизод из своей жизни, который произошел в Эстонии. Я была там в самом начале перестройки. Советский Союз еще не распался, но уже можно было обо всем говорить. Тогда в России был всеобщий дефицит, а в Эстонии можно купить многое, недоступное нам, россиянам. Поэтому почти все туристы нашей группы бросилась по магазинам. На экскурсию пошли только 5 человек (интересно, что большая часть группы из 30 человек имела высшее образование, а в числе этих пяти были два рабочих).
Экскурсовод сказала, что ей приятней говорить для пяти интересующихся, чем для тридцати, которым все равно, и выкладывалась по полной программе. В какой-то момент мы свободно сели на скамеечке в парке, и она говорила нам о недавнем прошлом своей родной Эстонии. О том, что большинство эстонцев не хотели советской власти. О том, что советская власть в Эстонии была установлена под дулами советских (читай — русских) танков.
Мы, пять русских людей, сидели и слушали, как Советский Союз, а фактически Россию, обвиняли в агрессии и оккупации. Женщину трясло от возмущения, глаза горели, щеки покрылись красными пятнами.
Что мы чувствовали? Обиду за свой народ, который обвиняли нам в лицо? Было сочувствие этому народу, который до сих пор так тяжело переживает потерю собственной независимости. История России была всякой — нас завоевывали, мы завоевывали. Из песни слов не выкинешь. На что тут обижаться?
Я уверена, что правдивая и объективная историческая наука не может разжечь национальную рознь. Или мы будем максимально правдивы и объективны, освещая ее в учебниках, или давайте запретим историю полностью. Это ненормально, если историк при написании учебника будет думать: «Этот факт привести очень нужно бы, он, конечно, правдив, но из-за него я могу потерять работу».