Василий Львович Пушкин и "Арзамас"

Интересно характеризует отношения в « Арзамасе » эпизод вступления туда дяди А. С. Пушкина – Василия Львовича.

Василий Львович слыл преданным сторонником Карамзина, другом Жуковского и, следовательно, литературным противником А. С. Шишкова.

Арзамасцы решили пригласить его в свое общество, уверив, что это – род литературного масонства, и что надо подвергнуться некоторым испытаниям при вступлении в ложу. Василий Львович Пушкин согласился.

Еще раньше Пушкин вступил в масонскую ложу «Соединенных Друзей» (1810), и это дало веселым арзамасцам мысль обставить вступление в общество нового члена потешной обрядностью. Добродушный Пушкин, которому, однако, было уже 46 лет, по-видимому, не догадывался, что молодежь над ним просто потешается, — и добросовестно проделал весь церемониал.

Воображение Жуковского разыгралось: чего он только не напридумывал! И много тут было весёлости, шалости и ума! – восхищался Вяземский.

Василия Львовича ввели в комнату, положили его на диван и навалили на него шубы всех собравшихся (это был намёк на поэму Шаховского «Расхищенные шубы», напечатанную в «Чтениях беседы любителей Российского слова»).

Загробный голос вещал: «Какое зрелище пред очами моими? Кто сей обременённый толикими шубами страдалец? Сердце моё говорит, что это почтенный Василий Львович Пушкин. И лежит он под страшным сугробом шуб прохладительных. Очи его постигла курочья слепота Беседы; тело его покрыто проказою сотрудничества, и в членах его пакость Академических известий, издаваемых г. Шишковым… О друг наш! Терпение, любезный!..»

Потом, под шубами лёжа, Василий Львович выслушал чтение французской трагедии, нереально огромной!

Таким было первое испытание – «прение под шубами».

Затем с завязанными глазами Василия Львовича долго водили с лестницы на лестницу и привели, наконец, в комнату. Сняли повязку, подали ему лук и стрелы и велели поразить стоявшее посередине чучело – «Дурной вкус». Пушкин натянул лук и выпустил стрелу – и вдруг грянул выстрел! (Это мальчик, спрятанный за простыней, выстрелил холостым зарядом из пистолета). От неожиданности бедный Пушкин упал… его подняли, поставили за занавеску, и снова раздался мрачный голос Жуковского:

– Не страшись, любезный странник, и смелыми шагами путь свой продолжай. Твоему ли чистому сердцу опасаться испытаний? Мужайся!.. Ты пришел, увидел и победил… Настала минута откровений. Приближься, почтенный «Вот», новый любезный собрат наш!

Василию Львовичу в руки дали неимоверно мёрзлого арзамасского гуся, которого он должен держать, пока говорилась приветственная речь, длинная-предлинная.

– …Прими же из рук моих истинный символ Арзамаса, сего благолепного гуся, и с ним стремись к совершенному очищению… Гусь наш достоин предков своих. Те спасли Капитолий от внезапного нападения галлов, а сей бодрственно охраняет Арзамас от нападения беседных халдеев и щиплет их победоносным своим клювом…

Василию Львовичу поднесли рукомойник и серебряную лохань, он помыл руки и лицо (намёк на комедию Шаховского «Липецкие воды»).

– Есть средство спасения. Оно в этой лохани, – заупокойно продолжал изобретательный Жуковский. – Взгляни – тут Липецкие воды; в них очистились многие. То же будет с тобою.

Новому члену «Арзамаса» были представлены его сотоварищи, «убийцы, разбойники, чудовища»: Асмодей ( Вяземский), Красная девушка (Жуковский), Старушка (Уваров), Чудак (Дашков), Кассандра (Блудов), Ахилл ( Батюшков), Резвый кот (Северин), Очарованный челнок (Полетин), Ивиков журавль (Вигель), Эолова арфа (А. Тургенев), Громобой (Жихарев). Василий Львович получил прозвище «Вот».

Звучат заключительные слова: «Приди, о мой отче! О мой сын, ты, победивший все испытания, переплывший бурные пучины вод… займи место своё между нами».

Вконец измученный, Пушкин сел.

Как выдержал несчастный Василий Львович всё это?! Ведь так в «Арзамас» принимали только его одного!

Василий Львович своим членством в «Арзамасе» дорожил, а прозвищем «Вот» необычайно гордился.

Однажды, когда ехал из Москвы, он познакомился на одной из станций со станционным смотрителем и его женой и написал эпиграмму на станционного смотрителя и мадригал его жене. Прислал в «Арзамас» свои стихи. Но они были найдены плохими, и Василия Львовича разжаловали из имени «Вот»: ему выдали другое – «Вотрушка»!

«Василий Львович немало огорчился, – вспоминает М. А. Дмитриев, – и в дружеском послании упрекнул общество:

Что делать! Видно, мне кибитка не Парнас!

Но строг, несправедлив учёный Арзамас!

Я оскорбил ваш слух: вы оскорбили друга!..»

Арзамасцы прочитали послание и нашли его хорошим, а некоторые стихи – даже прекрасными и смелыми – и Пушкину возвратили прежнее «Вот» с прибавлением «я вас»: «Вот я вас»!

Василий Львович пришел в такое восхищение, что ездил к знакомым и с трепетом рассказывал об этом!

«Так забавлялись в то время люди, которые были уже далеко не дети, но все люди известные, некоторые в больших чинах и важных должностях. Никто не почитал предосудительным в то время шутить и быть весёлым, следуя правилу: делу время, и потехе час. Тогда не считали нужною педантическую важность, убивающую природную весёлость, и не любили педантических споров, убивающих общественное удовольствие» (М. А. Дмитриев).

Оцените статью
Добавить комментарий